Название: Стороны любви
Автор: Афина
Бета: Я сама
Статус: Закончен
Жанр: Сонг – фик
Автор песни: Влад Цветаев – Стороны любви
Размер: Мини
Рейтинг: PG
Пейринг: Таня Гроттер/Глеб Бейбарсов; Глеб Бейбарсов/ Наталия Бейбарсова
Таймлайн: После «Болтливого сфинкса»
Саммари: Нет ничего на свете ужаснее, чем предать свою семью. Что же скажет Тане Глеб? И по какой причине она приехала в Нижний Новгород?

Поздней ночью у окна
Я один и ты одна
Где-то вдалеке опять не спишь
И ждешь меня, а я
Не могу найти ответ,
Быть нам вместе или нет.
Между нами в прошлом все,
А здесь моя семья, пойми.

Глеб.

Таня?
Я не ожидал встретить тебя, да ещё и  в такое время, когда всё забыто и прошлого не существует. Да, я  чётко помню тот вечер…
Было душно – обычное  дело для начала сентября. Мне хотелось улизнуть от мирских забот, поселившихся во мне с тех пор, как я перестал быть некромагом, от сына-отличника, у которого вечно не надо ничего проверять, так как всё сделано правильно, от ласковых и успокаивающих рук жены. Странное дело: сейчас мне кажется, что всё это было в прошлой жизни – магия, полёты, драконбол, случайные встречи, роковые взгляды, хрустальные слёзы на твоих дрожащих от гнева щеках… Как по другую стенку баррикады.
Но прошло время. Да, признаюсь, мне поначалу было трудно не видеть твоих  робких улыбок и стыдливых взглядов, которыми ты смотрела на меня. Только пару лет назад я понял, каким был глупцом.
Родственников я нашёл почти сразу – Сарданапал подсобил. Они приняли меня с распростертыми объятиями, радуясь, что я, по крайней мере - жив (по слухам, ходивших насчёт моего исчезновения, была выдвинута гипотеза, что меня выкрали террористы, когда я возвращался из школы. А что мне оставалось делать? Лишь наврать в три короба, что это всё - правда, но потом они почему-то решили, что обознались, и закинули меня в Москву. Именно там, в приюте, я и провёл все свои дальнейшие годы жизни, вплоть до сегодняшнего дня.).
Если бы они знали, как были правы. Да, я не был жив. Я был мёртв. Пустышка, холодная и бесчувственная. Я слишком зациклился на своей потере, думая о том, как бы возвратить утраченное. Лена и Жанна навещали меня, а иногда приходили однокурсники. Лишь тебя не было там, что было самое обидное. А потом, из случайно подслушанного разговора девочек, я понял, что ты уехала в глушь, живешь там счастливо  и беззаботно. И именно тогда во мне что-то сломалось… 
«Так, Бейбарсов,» - мысленно рявкнул я на себя. - «Хватит тут сопли на кулак наматывать! Ану марш в институт!»
Мать с радостью поддержала мою идею об образовании. С лёгкостью поступив (к слову сказать,  собеседование заняло не больше пятнадцати минут), я начал потихоньку втягиваться в жизненное русло.
Карандаш и живопись – вот из чего состоял смысл моей жизни. Я отдавал все свои силы искусству – ездил за город, днями и ночами сидел у моря, замерзая, но упрямо держа в руках грифель. Ни одного упоминания о тебе… Прощай, навеки, Гроттер…
Однажды в нашу аудиторию привели девушку. Она училась вместе с нами уже довольно давно, но заочно, находясь в совсем другой стране. Её работы нам всем ставили в пример, настолько живо и красиво была передана каждая деталь.  Украинка… Наталия вымученно улыбалась, потирая слипавшиеся глаза. Едва  сойдя с поезда, не отдохнув ни минуты в общежитии, куда её поселили, успев лишь переодеться, она примчалась сюда. Было видно, что Натали чувствовала себя не в своей тарелке, часто смущалась, когда рассказывала о себе. Из небольшого, но содержательного повествования, я,  не без интереса наблюдая за незнакомкой, услышал, что родители у неё не из богатых и зажиточных граждан. Родилась она в Одессе, но большую часть жизни провела в Евпатории, в Крыму, где удивительная природа, теплое и прекрасное море, несмотря на своё название – Чёрное, переплетаются с жарким климатом и холодными горами, которые, отнюдь, невысокие. Лектор, сражённый рассказом, предложил ей сесть.
- Жоулиева, если вы уже закончили, то прошу сесть. Ваше место рядом с господином Бейбарсовым.   
По классу пронёсся разочарованный стон. Многим девчонкам нашего курса, не постесняюсь сказать, я нравился, но подходить ко мне никто не решался. Слишком уж ясно было выражена моя  дикость и желание быть одиночкой.  Подвинув все свои принадлежности, дабы она могла сесть, я стал ожидать того момента, когда девушка подготовится.
Когда приготовления были закончены, я имел замечательную возможность разглядеть её немного получше, с более близкого расстояния.  У неё были кудрявые, цвета молочного шоколада, волосы, курносый, но не хронически вздёрнутый нос, пухлые, практически симметричные губы. Но занимательнее всего были глаза. Цвета выдержанного виски, с замысловатым, в крапинку и звёздочку узором, в которых можно было с головой, словно в омут, нырнуть… К счастью, моя соседка по парте оказалась немногословным и миролюбиво настроенным человеком. Маленький ангел… 
Немного погодя мы вместе выиграли на международной выставке работ на тему: «Сказочный и волшебный мир». Было интересно, если говорить по правде. Рисовали мы по-разному: я – стыд вспоминать – остров Буян и Тибидохс, а она – морское царство. Тихоня и красавица – что и говорить.
Наши отношения начали развиваться после истории, случившейся зимой. Мы спокойно выходили из здания камбуза, обсуждая способы рисования птиц и загадки их телосложения. Вдруг, откуда ни возьмись, её по лицу ударили снежком. Я ожидал, что она расплачется и уйдёт, но… к моему удивлению, этого не случилось. Вместо этого, едва отряхнув тающий снег с очков, Натали наклонилась, и, собрав увесистый снежок, кинула в лицо Сашке Голохвастову, который, собственно, и кинул в неё. Через секунду мне пришлось удивляться, ведь снаряд, пущенный с пятнадцатиметрового расстояния, при плохом зрении, угодил прямо в лицо Александру. Тот, чертыхаясь и отплёвываясь, вновь запустил снегом, который, на сей раз, угодил в меня. Михаил, Соня , Лира, Мария , Андрей, Максим дружно захохотали, нагибаясь, дабы собрать ещё одну порцию снарядов. Сам не помню, как выбрался оттуда живым – война была не на жизнь, а на смерть. Наталия, хрипло хохоча, вывалилась вслед за мной. Вся в снегу, волосы встрёпаны, кое-где даже забился снег, шапка и куртка мокрые, щёки пылают -  всё это наводило на вполне логичные мысли, что у меня тот ещё вид.
- Ну ладно, пока, до завтра! – всё ещё посмеиваясь, выговорила она.
Жоулиева уже собиралась повернуться и уйти, как я, остановил её.
- Стой, погоди! Пока ты будешь идти – простудишься. Лучше посиди у меня, обсохни.
Наташа попыталась возразить, но я бесцеремонно прикрыл ей рот рукой, и сказал:
- Нет и точка.
Что меня заставило сказать это, я долго не мог сообразить.
Мы весело провели время. Родители были на работе,  хлопот никаких не было. Лишь девушка постоянно сидела, как на иголках. Неуверенная и до жути застенчивая, она боялась даже слова сказать.
Потом мы поняли, что влюблены  друг в друга. Так банально… Но, к счастью, это правда. Банальная, но искренняя правда.
Дело было февральским утром. Ярко светило солнце, пробившееся сквозь толщу туч, повисших над городом уже вторую неделю. Мы случайно встретились в парке, около замёрзшего пруда. Наташа кормила птиц, доверчиво берущих из её замёрзших рук семечки. Когда я приблизился, вся эта разномастная свора мигом взлетела, на какой-то момент скрыв от моего взгляда лицо Жоулиевой.
- Привет! Не ожидала тебя увидеть в такую рань! – она была как всегда приветлива.
- Доброе утро. Да, я сам удивился, увидев тебя. Я думал, что ты предпочитаешь отсыпаться по воскресеньям.
- Ничего подобного, скорее наоборот, - возразила девушка. – Я не люблю нежиться в постели, да ещё и в такой чудесный день.
- А ты права, утро и правда завораживающее. Не хочешь ли составить сне компанию? – неожиданно спросил я. – Вдвоём веселее.
- Ну… если ты не против, то я согласна. Не хочу просто тебе мешать.
- А ты не мешаешь. – незамедлительно отреагировал я. И как она смеет такое говорить?
- Не хочешь присесть? Ты  наверняка устала. – предложил я после того, как мы наверстывали третий круг по парку.
Она без слов села на скамейку, уставившись невидящим взглядом наверх, где белели покрытые снегом ветви деревьев. Вдруг ей на голову упало большое количество снега, наверняка с тех же пресловутых веток.
- От чёрт! – тихо выругалась Натали, отряхиваясь. Снег попал ей за шиворот, от чего она морщилась.
-Давай я тебе помогу. – предложил свою помощь я, мысленно хихикая с комичности ситуации.
- Спасибо, будь добр.
Быстро выгребав из её капюшона снег, и отряхнув её сзади, я остановился. Наши взгляды встретились: один – тёмно-синий, затягивающий, словно чёрная дыра, а другой – карий и нежный, слегка смущённый.
- Спасибо.
В следующую секунду мои губы накрыли её. Мягко говоря – это было удивительно. Она поначалу пыталась меня оттолкнуть, но потом, осознав всю бесплодность вялых попыток отстраниться, попросту ответила на поцелуй.
Лишь пару минут спустя я перестал её целовать, но не отпустил, держа руки на талии девушки.
- Наташ…
Ответом было гробовое молчание.
-  Я люблю тебя…
Потом была свадьба. И именно на ней она официально стала моей женой – Наталией Бейбарсовой.
А потом родился сын. Я сначала сильно удивился, узнав, что будет ребёнок. Ведь, как известно, у некромагов не может быть детей. Впрочем, я уже давно как распрощался с миром магии.
Наталия предложила имя Максим. Эдакое нежное и впечатляющее…
Сколько уже лет прошло? Десять? Девять? Я уже сбился со счёта.

Таня:

Ты изменился. Стал более устойчивым в жизни, что видно по тебе невооружённым глазом, более искренним и дружелюбным. Что кроется в тебе, в твоей душе? Как ты ко мне отнесешься? Любишь ли ты меня по-прежнему? Может ли между нами что-то быть до сих пор? Кто ты? Мне кажется, что я тебя совершенно не знаю…

- Привет…
Ты смотришь на меня слегка удивлённым взглядом, но потом, собравшись с мыслями, произносишь:
- Привет, рад тебя видеть.
Мы оба не знаем, что именно сказать, хотя нужно было катастрофически  заполнить пустоту в разговоре. Раньше такого никогда не случалось.
- Как у тебя дела?
Ты спросил как у меня дела? Слишком странно. Раньше ты любил утверждать. Где ты, тот Глеб?
- В принципе – никак. – это действительно было правдой. Дела у меня всегда шли наперекосяк – и в школе, и в делах любви, как ни странно.
- Чего так? Что-то случилось?
- Иван погиб…
Это произошло месяц назад. В лесу был страшный пожар, всё горело. Нашей магии не хватило, чтобы избавиться от огня. До сих пор в глазах стоят страшные картины: всё живое рушится, животные от страха бегут куда глаза глядят, а мы, кашляя от дыма и гари, бежим навстречу ветру. Вдруг, с дерева раздаётся душераздирающий писк. Кричала белка, у которой были маленькие, совсем ещё беспомощные малыши. Ванька, не думая ни обо мне, ни о себе, тут же полез на дерево, восточную часть которого уже пожирал огонь. Ох, если бы у него в запасе была бы ещё одна минута! Уже собираясь слезть со старого клёна, Валялкин подсознательно заметил, что растение шатается. А в следующий миг он оказался под деревом, не в силах выбраться. Огонь шумел по сухой деревине, забираясь на рукава и футболку моего мужа…
- Ох, сочувствую…
Чтоб ты сочувствовал?
- Ничего, я с этим уже смирилась. – выдушила я из себя. – Ты-то как?

С одной стороны жена и сын,
С другой стороны она – люблю,
Что делать мне, я ведь не один,
Я больше так не могу.

Глеб:

Чего ты хочешь? Зачем ты меня мучаешь? Тебе, что, не достаточно той боли, которую ты причинила мне несколько лет назад? Зачем ты приехала? Зачем?

- Таня, у меня к тебе вопрос: зачем ты приехала? Тебе что-то надо?
Хочешь – обижайся, хочешь – нет, но я не хочу тебя видеть. Слишком больно, даже для бывшего некромага. Все наши отношения остались в прошлом – у меня есть семья, карьера, дом…
- Я могу вернуть тебе магию.
Что ты сказала? Магию? Она мне не нужна. Если я верну себе всё – то подставлю под удар Наташу и Максима. Я не смогу видеть, как они страдают – я этого не вынесу. Да и сам стану для них опасным. Что это такое – жить в мире, где только и делают, что травят людей, как несчастных вредителей? Каторга – вот правильный и  весомый ответ. Если хочешь выжить – сам убивай, чтоб боялись другие. А я не хочу этого. Не хочу и не буду. Да, я стал мудрее, более объективным. Скажешь, что меня не узнаёшь? А меня никто и не узнает. Всё что у меня осталось от прошлого – лишь воспоминания. Я не хочу их оживлять… Уж слишком многое пережил, слишком часто шёл бок о бок с Мраком, и… слишком люблю свою семью. И именно поэтому я откажусь. Оно мне не надо. Я научился жить, без магии, и я смог сделать это. 

-Нет. – ответил я своим холодным голосом.
Да, это не тот ответ, который ты ожидала  услышать. Да, он тебя поразил. Но это моё решение.

С одной стороны жена и сын,
С другой стороны она – люблю,
Что делать мне, я ведь не один,
Я больше так не могу.

Таня:

Что? Нет? Но почему?
- Почему? – непроизвольно вырвалось из моих губ. – Глеб, ответь!
- Нет, не могу и не хочу. Уезжай.
Последняя реплика сразила меня. Что он сказал? Уезжать? Ах, сволочь… Я ехала за тридевять земель, обдумывала каждое слово и фразу, а тут – на тебе, уезжай! Да…
Я задыхалась от негодования, которое нахлынуло на меня с силой десятибалльного шторма.
- Что ты сказал? – едва выговорила я сквозь зубы.
- Уезжай, я не хочу видеть тебя. Я понимаю, что ты приехала сюда не только затем, чтобы сказать мне о возврате магии. Это могли бы с лёгкостью сделать Жанна или Лена. Поэтому – уходи. – ответил он своим холодным голосом, сохраняя непроницаемое лицо.
- Ты не можешь так со мной поступить! Глеб, я же люблю тебя! – я говорила тихо, чтобы сохранить остатки самообладания и не впасть в истерику.
- Слишком поздно ты спохватилась. Я не люблю тебя, и с лёгкостью могу пропустить твою реплику мимо ушей. – слова клинком вонзились в сердце, поднимая ярость из глубин души. -  А теперь, прости, мне надо идти. Приятно было тебя увидеть. И, очень надеюсь, что наши дороги больше не пересекутся. Прощай!

Сколько раз хотел уйти,
Сколько раз себе твердил,
Но на сына посмотрю, и не хватает моих сил.
В жизни все не так легко, изменить все тяжело.
Знаю, время все залечит,
На места расставит, но…

Глеб:

Я сказал правду, не побоялся. Да, я не люблю тебя, и мне отнюдь не больно. Нечего лезть и теребить старые раны. У меня своя жизнь, а у тебя – своя. Впрочем, её у тебя, Гроттер, уже нету. Я сочувствую тебе насчёт гибели Валялкина, и действительно сожалею о его смерти (уж не думал, что когда-нибудь скажу это, пусть даже в мыслях). Этот разговор и эта встреча ни к чему хорошему не привела. И никогда не приведёт. Прости, что причинил боль. Помнишь, я сказал, что лучше отрубить кошке хвост сразу. чем постепенно, долго и мучительно отдавливать его в тисках? Так вот,  думаю, эта фраза подойдёт сюда более, чем другие. Я не сказал, что у меня есть семья, да и ты не спрашивала. Если бы спросила -  знала бы причину моей перемены взглядов на жизнь. А так – мучайся, Гроттер.
Вдалеке, в самом конце парка, я увидел фигурку своего сына. Тот устало шёл, возвращаясь с тренировки. Завидев меня, он словно переменился – и куда делась его усталость? Со всех ног он помчался ко мне, держа портфель на вытянутой руке, дабы тот не мешал ему. Со всего разгону мой сын запрыгнул на меня и прижался ко мне.
- Привет, Максюша!
- Привет, пап! Я уже соскучился!

С одной стороны жена и сын,
С другой стороны она – люблю,
Что делать мне, я ведь не один,
Я больше так не могу.

Таня:

Я не верю своим глазам.  Глеб, мой Глеб, и этот мальчик… Без сомнения – это его сын. Слишком уж похож – черные волосы, стройная фигура, горделивая осанка, строгие черты лица… Как?
А какая идиллия – чихать хотела бы на них! Но всё равно, не верится… Тут до моего слуха донеслось:
- Как прошла тренировка, сынок? – спросил Глеб, с любовью глядя на мальчика. – Чего ты такой расстроенный?
- Всё просто отлично папа. Просто устал немного. – звонким мальчишеским голосом ответил ребёнок, спускаясь на землю. – А как у тебя дела?
- Всё просто замечательно, Максюша. Пошли, заберём маму с работы?
- Конечно!
И они ушли, держась за руки, подшучивая и смеясь. А Бейбарсов даже не оглянулся на меня.
Тут меня словно обухом по голове ударили. У него есть жена, он любит её больше всего на свете, есть сын – воплощение их любви. Естественно, я для него уже ничего не значу. Да, он прав, слишком поздно я спохватилась, слишком поздно осознала свою ошибку с выбором пути. И слишком поздно покаялась. Ведь теперь уже ничего не вернуть.
Да, у меня нету детей, нету тех, за кем хотелось бы заботиться, оберегать их от всего, кого хотелось бы прижать к себе.  И поэтому я завидую… Завидую тому, кого любила…

С одной стороны жена и сын,
С другой стороны  она – люблю,
Что делать мне, я ведь не один,
Я больше так не могу.

Глеб:

Мне без разницы, что она подумала обо мне, какими словами мысленно обзывала меня. У меня есть собственный кусочек счастья, то, что я не променяю ни за что. Есть то, без чего я не могу жить. То, что буду защищать ценой собственной жизни. Скоро, Гроттер, ты поймешь, почему я прогнал тебя, поймёшь и подумаешь обо мне без осуждения. А так – прощай!
- Здравствуйте, мальчики! Здравствуй милый… -  с этими словами Наталия чмокнула меня в щеку.
Краем глаза я заметил, что Максим демонстративно отвернулся, проявляя повышенный интерес к картине, которую начала рисовать мама.
- Мам, а что здесь будет нарисовано? – спросил Максим, поворачиваясь к Наташе.
- Просто картина бурного и шумного моря. я не знаю что именно добавить, чтобы заполнить ту пустоту над волнами. В голову ничего не лезет.
- А почему бы тебе не нарисовать какие-то сказочные лица, которые проступают сквозь облака? Думаю, будет красиво. – предложил сын, заинтересованно разглядывая работу.
- А что? Идея! – с улыбкой выговорила жена, прикидывая, как нарисовать.
- Эврика! – полу-громким голосом сказал Максим.
Мы дружно засмеялись. И именно в этот момент, я понял, насколько рад, что меня окружают такие люди как Наташа и наш сынок, насколько горд тем, что любим и люблю. Насколько рад за себя, за то, что я отец.  Отец с большой буквы.