Название: "Не рожденная"
Автор: Оксана
Бета: Элис
Пейринг: ТГ/ГБ
Таймлайн: 8 лет после действий последний книги.
Рейтинг: точно не знаю, но, скорее всего PG-13
Предупреждение: сколько бы я не старалась, может присутствовать ОСС. Смерть персонажей, и практически отсутствие в рассказе некромага, но пейринг все же ТГ/ГБ, обещаю хороший конец, и даже happy end)))
Аннотация: Отобранная жизнь - это причина для мести. И теперь маленькая девочка без имени, родителей и жизни будет мстить всем, кто виноват…
Статус: в активной работе…

Пролог
Кап…… кап…. кап…
Единственный звук, раздающийся в этой пещере, на краю мира. Вечная темнота, окутавшая ее со всех сторон, непроницаемая мгла: ни войти, ни выйти. Это тюрьма, маленькая темница для маленького человечка. Маленькая девочка, которая не сделала в своей жизни ничего, за что ее можно было бы наказать. Она вообще ничего не успела сделать, она просто не существовала в нашем мире, ее просто не было. Она не жила и не существовала. Ей не дали жизнь. Ей просто не дали отведенного ей времени.
Единственное, что держит ее теперь это месть, месть ко всем тем, кто виновен! Виновен в том, что она не жила. Виновен в том, что ей просто не дали шанса. Но теперь она знает, как отомстить, и месть будет сладкой. Они умрут. Она их убьет, руками той, кто виновна больше всех. А потом она убьет и ее, ту, что могла бы быть ее самым близким человеком, та, что до сих пор ей ближе всех, несмотря на то, что она виновна больше всех остальных.

Глава 1
- Нет, Гроттерша, так жить нельзя! Каждый день одно и тоже: работа, дом, работа, дом, работа, дом... И так до бесконечности уже 2 года. Признавайся, что там, в этой глуши, с тобой сделал твой Валенок?! Ты сама на себя не похожа! Три дня ходить в одной одежде... Ой, нет, прости, это не из той оперы, ты даже в Тибидохсе умудрялась ходить в одной и той же одежде несколько дней подряд, – закончила свою гневную тираду известная светская львица мадмуазель Sclepoff.
Кокетливо поправив подол своего платья, она села напротив грозной русской малышки Гротти.
- Знаешь, когда ты вернулась от своего Валялкина, я уже было обрадовалась, думала, вернулась, новой жизнью заживет. А ты?! Нашла работу, сняла квартиру, и все на этом наши достижения кончились?! Нет уж, нашей Гротти ничего не жалко, лишь бы бедную Гробынюшку удар хватил, да? Завязла в своей работе как последний червь офисный! Нет, просто как самый последний Шурасик!
- Гробка, отстань, у меня и так все хорошо, я отлично живу!
- Ха, живет она! Нет, Танька, ты не живешь, ты СУ-ЩЕ-СТВУ-ЕШЬ! – по словам произнесла Склепова. – У Гломика и то жизнь интереснее будет!
- Ну конечно, будь у меня жена с таким скверным характером, как у тебя, завалившая меня распашонками, пеленками и всякой подобной дрянью, плюс еще в придачу засунув в обе руки по карапузу, мне бы жизнь тоже медом не казалась, – устало отмахнулась Гроттер. - И вообще, Склепова-Гломова, тебе домой не пора? У меня болит голова, и единственной моей мечтой на сегодня было придти домой и лечь поспать, и уж точно не слушать нотации старых однокурсниц!
- Значит я для тебя я лишь старая однокурсница? – с обиженной ухмылкой спросила Гробыня.
- Нет, Склеп, ты для меня не старая однокурсница, ты для меня лишь старая надоевшая однокурсница.
Склепова обиженно надула губки. Став с удобного кожаного дивана, она подошла к старому кожаному креслу, в котором развалилась Гроттер.
- Гроттерша, не строй из себя буку. Такие фокусы со мной прокатывают только у Гломика, – хихикнула Гробыня, и, присев на широкую ручку кресла рядом с Гроттер, продолжила. – Я же все равно знаю, что ты меня любишь, и ни за что на свете не променяешь меня даже на миллион Зализинных. Кстати, тебе все еще снится твой черноглазый ангелочек? – сменила тему девушка, доставая из сумочки зеркальце и помаду.
-Гробыня, у тебя мозги окончательно поехали? Когда это мне Бейбарсов снился? – гневно выпалила Таня.
- Ха, Гроттер, вот ты и запалилась, – весело заявила Мадмуазель Sclepoff. – Ну да ладно, о твоих пристрастиях к Бейжиравчикову мы с тобой попозже еще поболтаем, – пообещала она. – Ну а вообще я спрашивала про девочку из твоих снов, она до сих пор тебе снится?
- Да, все так же. Она мне снится практически каждую ночь. Сидит одна в темной пещере, но я даже не могу к ней подойти: как только я пытаюсь это сделать, я просыпаюсь, как от страшного сна. Это все началось еще на Иртыше. Ванька говорил, что когда мне снится она, я просыпалась со страшными криками и слезами на глазах. Знаешь, когда я вижу ее там, она кажется мне такой родной и светлой, хочется обнять ее и, не отпуская, прижать к себе, но сон все время прикрывается, и она пропадает.
- Знаешь, Танька, по-моему, это - прямой намек, что тебе пора бы уже замуж. Найди себе мужа. Заведете с ним кучу таких же спиногрызов, как и у нас с Гломиком. Может, после этого тебе и перестанут сниться всякие девочки с подозрительно похожим описанием внешности,– констатировала свой диагноз подруга грозной русской Гротти.
- Да ну тебя, Гробка, у тебя все к одному сводится, – с улыбкой отпихнулась Таня.
- Ну вот, видишь, даже ты начинаешь это понимать. Не пора ли прислушаться к мнению своей горячо любимой подружки? Кстати, давно с Бейсусликом в последний раз виделась? – И, заметив выражение лица подруги, добавила: – Вот только не надо заливать мне, что он тебе безразличен! НЕ-ВЕ-РЮ!
- Нет, я не видела его с того дня, как уехала к Ваньке.
- Хм, а зря. Поговаривают, что он стал крутым человечком, работает дизайнером в какой-то лопухоидной фирме в Нижнем. И вообще какие-то две крутые конкурирующие фирмы из-за него даже разборки устраивали, – осведомила рыжую девушку Склепова.
- Гроб, не начинай! – весело засмеялась Таня, прицельно отправляя подушку в телезвезду, успевшую мелькнуть во всех магических зудильниках мира.
Склепова, понимая, что сейчас её, ну может и не совсем модельное личико, может пострадать, решила свести все на «нет» мирными уговорами с враждующей стариной. Хотя мирные переговоры не совсем в стиле Гробыни, но снова тратить тридцать минут на нанесения нового слоя косметики ей не хотелось.
- Я, между прочим, мать двоих детей, – с неприлично серьезным лицом заявила Склепова. – Гроттерша, ты же не оставишь моего бедного Гунечку с двумя несовершеннолетними бесенятами на руках? Мы еще, между прочим, о дочери мечтали. Неужели ты разобьешь моему Гломику его детскую мечту о милой маленькой доченьке? – после этих слов уже и сама Гробыня не смогла сдержать смеха.
- Ну, только если ради вашей бедующей дочери, – сдалась Гроттер.
- Ладно, Танька, раз так, то быть тебе крестной маменькой моего бедующего чада, – пообещала Склепова, убирая в свою сумочку помаду и зеркальце. – Ну все, я пошла к своим спиногрызикам. Пока, Гроттерша! – и, помахав на прощанье своими наманикюренными ноготками, направилась к выходу из съемной квартиры Тани, оставив рыжеволосую девушку в своей квартире отдыхать и наслаждаться своим существованием.
Устало встав с уютного кресла, Гроттер пошла убирать посуду на кухне.
Скоро ночь, снова сон, скоро она снова увидит свою малышку. Да, теперь она называет эту девочку своей, она вошла в ее жизнь, неся с собой что-то теплое, знакомое и родное, но все же опасное. Но об этом Таня уже не думала.

Глава 2
Опять эта одинокая пещера, окруженная мглой, холодный камень и капли воды, падая с потолка пещеры, одиноко выстукивали свою незатейливую мелодию.
Кап… Кап… Кап…
Маленькая девочка лет семи, с черными омутами глаз, в которых, казалось, вовсе и нет зрачка. Черные спутанные волосы ниже плеч, струящиеся тяжелыми кудрями. Белое детское платьице, немного мешковато сидящее на тонкой детской фигурке. Болезненно белая кожа, личико с тонкими аристократическими чертами и большими глазами, привлекающими внимание.
Обычно эта маленькая девочка стояла напротив рыжеволосой девушки, смотря прямо ей в глаза, даже не шевелясь. Единственное, что выдавало в ней маленького живого человека, это частые вдохи и выдохи.
Что касается Гроттер, то ей казалось, что в те моменты, когда она видит ребенка, она вообще забывает, как нужно дышать. Весь ее мир заключался в этой маленькой девочке, чья маленькая фигурка напоминала ей тех фарфоровых куколок, что подарили Пенелопе на ее восьмилетие. Казалось бы, один миг и хрупкая малышка может разлететься на миллионы маленьких осколков.
Девочка с грустью смотрела в лицо девушке. Казалось, что вот еще мгновение, и она кинется в объятия к Тане, но она так и оставалась на своем месте, а в глазах все также были грусть и печаль.
А сама девушка не могла сделать ни шага вперед, ни шага назад. Все ее тело, казалось, было сделано из камня. Хотя она так хотела сделать шаг навстречу этой  чарующей малышке, но почему-то это было настолько нереальным.
Но сегодня, сегодня это было не так. Не было того холодного расстояния между девочкой и девушкой, ребенок не стоял, пристально глядя в глаза своей долгожданной гостьи. Сегодня малышка не смотрела своими черными омутами на неё. Гроттер не видела грусти в них, она вообще не видела ее глаз.
Девочка сидела на холодном камне, теребя что-то в своих руках, и напевала какую-то отдаленно знакомую для девушки песенку. Ее голос, такой тоненький, и даже слабенький напевал в унисон с каплями воды, падающими с потолка.
Кап…
И крутится шар земной,
Кап…
И мир идет чередой.
Кап…
И Катарина идет вперед,
Кап…
Оставляя за собою свет,
Кап…
А светом была любовь,
Кап…
А светом была ее мама……
Закончив свою песенку, девочка подняла глаза на Гроттер. Малышка прошептала очень тихо, но Таня все же ее услышала.
- А моя мама ты… - и, улыбнувшись девушке чистой светлой улыбкой, растворилась в темноте.
Гроттер резко села в своей кровати, прислушиваясь к мельчайшим звукам вокруг нее. Сердце выколачивало бешеные ритмы, в глазах плыли цветные пятна.
- Она назвала меня мамой…